70 лет назад на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР Крымская область была передана из состава РСФСР в ведение Украинской ССР. Инициатором переподчинения территориального образования был первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв. В интервью RT председатель госсовета Республики Крым Владимир Константинов рассказал о нарушении Конституции СССР при передаче полуострова и неприятии крымчанами данного решения на протяжении «всех 60 лет существования этого недоразумения».
— 19 февраля 1954 года Крымская область была передана из состава РСФСР в состав Украинской ССР. Насколько в процессе передачи Крыма Украине была соблюдена юридическая процедура территориального переподчинения областей СССР? Можно ли говорить о том, что оно было полностью легитимно?
— Мы внимательно изучали эти материалы во время подготовки предложений по проведению Крымского референдума по возвращению Крыма в состав Российской Федерации и не нашли вообще более или менее вменяемого аргумента, обосновывающего эту передачу. Никакой логики. Обоснования этого акта экономическими вопросами — совершенная глупость, потому что тогда была единая страна и развитие конкретного региона осуществлялось в едином поле, республиканская принадлежность не имела к этому никакого отношения.
Судя по тому, насколько решение было торопливым и непубличным, присутствовало понимание нелегитимности и непопулярности этого процесса в поступках советских руководителей. По всей видимости, законно сделать это они не могли или не успевали, а потому нагородили таких правовых ляпов, что только диву даёшься. Они подспудно подозревали, что открывают ящик Пандоры, но почему-то им очень хотелось осуществить этот процесс, вот и делали всё кулуарно. Мы оцениваем этот поступок как сумбурный, волюнтаристский, а по большому счёту — политически глупый.
— Был ли при передаче Крыма в 1954 году оговорён статус Севастополя?
— Нет. В этой спешке не удосужились оговорить и статус Севастополя, поэтому просто постфактум стало считаться, что вместе с областью передали и Севастополь. Получается, что УССР получала даже не область, а весь полуостров. В советское время всё это особого значения не имело, а вот с провозглашением Украиной независимости выходило, что Севастополь — тоже украинский город. К примеру, в документах о присутствии российского флота в Севастополе оговаривалось, что корабли России должны запрашивать у украинских береговых служб право на вход и выход из бухт Севастополя. И во времена Ющенко, точнее во время событий в Южной Осетии 2008 года, украинская сторона попыталась этим правом воспользоваться. Тогда, напомню, военные действия против Грузии велись и кораблями Черноморского флота. А Ющенко разными способами пытался вставлять им палки в колёса.
Так что конкретных документов о передаче Севастополя, насколько я знаю, не существовало. Но в той вакханалии беззакония на это никто не обратил внимания.
— Существует несколько версий причин передачи Крыма Украине. Среди них и ускорение послевоенного восстановления полуострова, и изменение этнического состава Украины в сторону увеличения доли русского населения, и стремление Хрущёва заручиться поддержкой украинской номенклатуры в его борьбе за власть с Маленковым. Сомнению не подвергается лишь факт того, что это было единоличное решение Хрущёва. С вашей точки зрения, какими мотивами руководствовался первый секретарь ЦК КПСС в действительности?
— Версия о некоем ускорении восстановления Крыма путём передачи его в состав УССР была придумана зятем Хрущёва Алексеем Аджубеем как своего рода оправдание крайне непопулярного решения тестя. Если говорить о социально-экономических резонах, то, кроме строительства Северо-Крымского канала в рамках одной союзной республики, других попросту не существует. Но и этот аргумент, так сказать, мелко плавает. К примеру, в позднем СССР созревал гигантский проект поворота сибирских рек на юг — по направлению к Аральскому морю. И что, Сибирь надо было к Узбекистану присоединять?
Да, основные магистрали, ведущие в Крым, заходили на полуостров с севера, с территории УССР, но многие из них начинались за пределами Украины. Например, железная дорога, ещё в конце XIX века связавшая Симферополь с Москвой, проходит через Харьков и Запорожье. И какой из этого вывод? Никакого.
Все эти версии апеллируют к сознанию постсоветского человека, когда Союз ССР развалился на независимые государства. Но до 1991 года всё это был единый народно-хозяйственный комплекс, и именно в таком виде шло экономическое развитие СССР.
Я думаю, определяющим фактором в решении было то, что затем прочно приклеилось к характеристике стиля управления Хрущёва как «волюнтаризм». Вот захотелось ему к юбилею Переяславской рады что-то Украине подарить — подвернулся Крым: забирайте, государство не обеднеет! Естественно, параллельно шёл подкуп первых лиц УССР, что было необходимо, поскольку Хрущёв тогда не был бесспорным единоличным правителем Советского Союза, ему ещё предстояла борьба за установление своего безусловного лидерства.
В оправдание Хрущёву можно сказать, что передача осуществлялась в рамках единого государства и для многих представлялась этаким механическим процессом, как из одного кармана в другой карман тех же брюк что-то переложить. Не исключено, что именно поэтому в процессе передачи были допущены вопиющие нарушения тогдашнего законодательства, делающие сам этот акт в юридическом смысле фикцией.
— Известно, что против решения о присоединении Крыма к Украине выступил первый секретарь Крымского обкома КПСС Павел Титов, но, похоже, других голосов против не было. Как восприняли крымчане это переподчинение в 1954 году? Были ли несогласные с решением Хрущёва? Существовала ли в Крыму некая оппозиция новому административному подчинению? Если да, то в чём это проявлялось?
— Крымчане ответили на это решение глухим недовольством. Оно усилилось, когда Крым испытал первые волны украинизации. А они накрыли нас задолго до обретения Украиной независимости. Но главное — ощущение случившейся несправедливости. Об этом говорили в беседах почти все крымчане, пережившие эту передачу, а также их потомки, унаследовавшие такое же отношение к данному акту от своих родителей. То, что в те суровые времена кто-то вообще обозначал своё несогласие с руководящими решениями, само по себе удивительно и примечательно. Но по понятным причинам прямых оппозиционеров много быть не могло: года ещё не прошло, как умер Сталин, и вся созданная им репрессивная машина была ещё в полном порядке и на ходу.
Я не знаю о каких-то фактах организованного сопротивления, но настроение неприятия было общее в течение всех 60 лет существования этого недоразумения. Например, всё моё детство проходило в дебатах и дискуссиях о передаче Крыма Хрущёвым, особенно когда его самого сместили. Всё это в Крыму активно обсуждалось на бытовом уровне, но никаких протестов не было. Их и быть не могло. Была единая страна, только вышедшая из Великой Отечественной войны, которая была занята восстановлением народного хозяйства, которая всецело доверяла своему руководству. Поэтому любое решение, даже если оно не очень нравилось, люди воспринимали и принимали. Но обида и ощущение несправедливости никогда не покидали крымчан.
А когда грянула перестройка, политическая активность крымчан моментально актуализировала тему восстановления исторической справедливости. Это вылилось в первый крымский референдум, позволивший нам восстановить республиканский статус Крыма. Но вот вернуться домой в первой половине 1990-х при всём желании не получилось. Хотя Крым прошёл тогда свою часть пути навстречу России. Но президентом страны тогда был совсем не Путин, поэтому и пришлось отложить наше возвращение на пару десятилетий.
Для меня, как и для крымчан, очевидно, что это была наша общая мечта, крымская идея, если хотите. Она объединила несколько поколений жителей полуострова. И мы сумели её воплотить. Можете представить, какое это счастье для нас.
— Произошли ли какие-либо изменения в жизни крымчан в результате включения области в состав УССР?
— На первый взгляд, нет, Крым восстанавливался социально-экономически. Отношение к Украине, точнее к Украинской ССР, было вполне лояльное. Из этой республики формировали индустриальный авангард советской экономики. При этом Крым развивался как всесоюзная здравница. Подчеркну: всесоюзная, не всеукраинская. Здесь создавались летние резиденции руководителей СССР, сюда стекались огромные потоки туристов со всей страны. Здесь имели свои здравницы практически все союзные ведомства. Всё это происходило как бы через голову киевских правителей.
Сугубо украинские курорты располагались в основном в районе Николаева, Одессы, Бердянска, Геническа. Крым же всегда был по большей части русский курорт. Просто потому, что русских среди отдыхающих всегда было больше.
Но ползучая украинизация волнами накатывала и тогда. Она вылезала из самых неожиданных мест: то из вывесок, то из надписей на упаковках продуктов. В крымских школах (кроме Севастополя) было введено обязательное изучение украинского языка и так далее. Сказать, что это жёстко отвергалось обществом, было бы неправдой — люди даже кое-какую экзотику в этом находили. Это не украинизация времён незалежности, когда нас всех поголовно пытались заставить думать по-украински. Это, кстати, вполне официальный предвыборный лозунг Ющенко был: «Думай по-украински!» Тогда нам в душу ещё не влезали, но, как выяснилось, производили подготовку к такому вторжению.
— В дальнейшем, в ходе развала СССР, вставал ли крымский вопрос в отношениях между российским и украинским руководством? Поднимался ли он во время подписания Беловежских соглашений?
— Вопрос о статусе полуострова был поднят самими крымчанами в ходе проведения первого референдума, который состоялся в самом начале 1991 года: в момент, когда Союз ещё был, но он уже серьёзнейшим образом вибрировал, его уже лихорадило очень серьёзно. Уже выстраивалась очередь на выход. А мы постучались на вход, проголосовав за республику как участника Союзного договора и субъект обновлённого СССР.
К этому времени трудовой коллектив избрал меня руководителем. Я уже был членом райкома партии, поэтому всё это происходило на моих глазах. И я был участником тех событий, когда мы организовали и провели первый в СССР референдум.
Люди прекрасно понимали, какой сквозняк национализма уже в то время подул с запада Украины, да и из Киева. Уже ощущался его запах. А попахивает он мертвечиной. Сейчас это амбре легко распознаётся на ЛБС в зоне СВО и в наших городах после их освобождения от бандеровских убийц. А крымчане ощутили этот запах ещё 33 года назад. И это заставило нас действовать.
Жители полуострова высказались за то, что если будет подписан новый союзный договор, то мы хотим быть его участниками, сами принять это решение и поставить под ним нашу, крымскую подпись. Именно для этого мы восстанавливали статус республики, которого Крым был лишён в 1945 году. За это проголосовали 93% крымчан. Но это был и вотум недоверия Украине. Ей представлять наши интересы и принимать судьбоносные решения за нас мы уже не доверяли.
Что же касается российско-украинских переговоров, то российская сторона тогда предпочла о Крыме забыть. Первый президент Украины Кравчук неоднократно признавался, что готов был уступить России Крым за сговорчивость в плане обретения Украиной независимости. Но оказалось, что никаких уступок для этого не понадобилось. Так, наше возвращение домой, в Россию, было отложено на пару десятилетий.
Мне приходилось общаться с Кравчуком. Он рассказывал, что когда они вернулись из Беловежской Пущи, начались заявления, что теперь мы станем ещё дружнее. Мол, мы организуем новое единение, союз независимых государств, и он будет крепче, чем Советский Союз. Звучало это предельно цинично, но люди мало понимали, что происходило на самом деле. Они не поняли самого главного: произошли предательство и измена.
Беловежские заговорщики по логике должны были быть расстреляны за измену. Все трое руководителей: за то, что они совершили антиконституционный акт, нарушив все нормы и законы того периода. Говоря попросту, они просто совершили государственную измену. Вот что произошло.
И конечно, там никто ничего не обсуждал, что касалось жизни простых людей, целых регионов. Кравчук в неформальном разговоре сказал следующее: «Конечно, мы готовы были ко всему. Первое — что нас там арестуют. Мы понимали, что наше сборище незаконно, и на случай ареста взяли с собой необходимые вещи». То есть он абсолютно точно понимал, что совершает измену и предаёт Родину. А за такое положен расстрел. По поводу темы Крыма на беловежской встрече он высказался так: «Мы боролись за государственность Украины, мы готовы были отдать всё, не только Крым. Если бы встал вопрос Донбасс отдать, Одессу — мы отдадим. Нам нужна была государственность».
Вот она, голубая мечта этих националистов, точнее укронацистов: любыми путями и потерями получить «государственность» и уйти под бочок Запада, чтобы удобнее лизать ему всё что только можно, до чего шершавый украинский язык дотянется. Для осуществления этой сокровенной мечты они готовы были потерять и Крым, и юго-восток (Новороссию), если бы только было тогда кому отстаивать интересы русского мира.
— Как изменились условия жизни крымчан после 1991 года? Оказал ли статус автономии реальное влияние на их положение? Каковы были настроения крымчан в период пребывания полуострова в составе Украины?
— Статус республики, отвоёванный нами на референдуме 1991 года, конечно, помог нам в противостоянии украинизации. Нужно отметить, что в 1992 году была принята Конституция Крыма. Она принималась при очень большом политическом накале страстей: тогда Крым мог стать, с большой вероятностью, очередной горячей точкой в бывшем Советском Союзе — наравне с Карабахом, Приднестровьем и т. п.
Крымчане были возмущены тем, что оказались в составе независимой Украины, несмотря на результаты нашего референдума. Мы пытались отстоять своё право на политический суверенитет. Киев это право предпочитал игнорировать. И всё шло к войне.
Кризис разрешился Конституцией 1992 года. Она предоставляла Крыму широкие полномочия, широкую автономию в языковой сфере, возможность иметь прямые договоры с Россией, вплоть до формирования единой денежной системы с Россией — даже об этом шли открытые разговоры, и такую возможность никто не оспаривал. Вот на таком уровне были предоставлены полномочия.
Но Киев — «хозяин» своего слова: хочет — даёт, хочет — берёт обратно. Вот и в тот раз в итоге Украина своими внутренними политико-правовыми актами пристегнула нас к себе, не обращая внимания ни на наше республиканское законодательство, ни на свои же обещания. Только спало политическое напряжение — сразу Киев взял ситуацию под контроль: поменяли всех силовиков, началось давление на депутатский корпус, на всю политическую систему. В итоге в 1995 году была отменена крымская Конституция и мы остались вообще без всякого статуса, даже без основного закона. И только в 1998 году с большими боями и огромными уступками Киеву мы сумели получить новую Конституцию. Опираясь на ряд её положений, мы и сумели самоопределиться в 2014 году.
Так что республиканский статус сработал как фильтр от украинизации, как передовой форпост борьбы за нашу идентичность и как механизм возвращения в Россию.
Как изменилась жизнь полуострова после воссоединения с Россией? Кардинально. Это уже целая история — десять лет. И это совсем другая история. У людей исчез страх, люди вернулись в родное для них культурное, цивилизационное пространство, поняли, что теперь никто не хочет их уничтожить, лишить их родного языка, истории, никакие чужие нравственные ценности не будут им прививаться. Одним словом, нас теперь не пытаются переделать в «свидомых украинцев».
Кроме того, кардинально изменилась социально-экономическая сфера, стремительно развивается инфраструктура. Крым стал развиваться быстрыми темпами, люди пересели на машины, получили дороги, детские сады, школы, больницы и многое другое. Это отдельная тема для специального большого разговора.
— Крым исторически очень многонациональный регион, здесь проживают не только русские, украинцы и крымские татары, но и греки, турки, армяне, евреи, болгары, итальянцы, немцы и представители многих других этносов. На ваш взгляд, кто такой типичный крымчанин сегодня?
— Безусловно, типичный крымчанин — это человек, терпимый к другим верованиям и национальностям, это человек, ищущий компромисса.
Крымчанин — это патриот своего края, патриот России. Для нас это неразделимо. И не последние десять лет, а многие десятилетия. Мы любим свой край, любим Россию, понимаем её величие, её значение в мире. Это понимание есть у представителей всех народов, проживающих в Крыму. Здесь мы едины.
Мы вообще десятилетиями демонстрируем высочайший уровень политического единства. Именно это позволило нам пережить тёмный украинский период, вернуться домой и сейчас всем вместе строить новый российский Крым, Крым нашей мечты.
Источник: russian.rt.com